Корделия сидела на диване  в своей комнате, оставив трость, без которой она теперь не могла передвигаться, рядом.
С одной из её учениц у неё уже состоялся важный разговор, теперь нужно было как можно скорее других и поговорить также с ними. Но прежде убедиться, что Фионы точно нет поблизости. Она частенько отлучалась, но все равно бывала здесь нередко. И вовсе не потому, что она беспокоилась о благе живущих в этом доме, как раз наоборот – сейчас она стремилась найти ту самую ведьму, что медленно лишала её сил, забирая здоровье и красоту. И если ради этого придется убить всех девушек одну за другой – она так и поступит, потому что единственный человек, волнующий Фиону Гуд, это сама Фиона Гуд.
Прошли дни, когда самое большее, что необходимо было урегулировать Корделии – мелкие разногласия девочек из-за разных пустяков. Академия должна была стать убежищем для юных ведьм, которые могут оказаться в опасности, узнай внешний мир об их особом даре, а «сестры» по таланту должны были найти опору друг в друге.
Возвращение  матери Корделии многое изменило, и одна из её учениц уже погибла от руки Верховной. Фиона лгала о своей непричастности, как и о многом другом. Только новый дар помог увидеть то, что раньше было скрыто. Оказалось, что можно быть слепым, сохраняя при этом зрение.
Что-то переменилось в Корделии с тех пор, как она получила свою травму и вернулась из больницы. Её посетило не одно озарение: смерть Миртл, предательство мужа, убийство, совершенное матерью. Теперь казалось, что прежде, до инцидента, это сломало бы её, но теперь она обрела решительность и жесткость, которыми раньше не обладала в полной мере. Из-за чего пострадала Мэдисон, пусть и вернувшаяся к жизни, но изменившаяся. И Миртл. Миртл, которая видела всю правду о Фионе. Ту правду, что Корделия предпочла отвергнуть. Страшную цену пришлось заплатить за то, чтобы освоить один урок – что бы ни говорила и ни делала Фиона, она всегда будет заботиться только о себе, даже если ради этого нужно идти по трупам. И чтобы победить её,  нужно играть по её правилам. Вернее, забыть про правила, отбросить сомнения и мешающие сантименты, а затем действовать.
Проблема была также в том, что Фиона – далеко не единственная угроза ковену…
Раздался негромкий звук открывающейся двери, послышались легкие шаги ног в обуви на каблуках, и Корделия смогла ощутить аромат дорогих духов. Невидящий взор обратился к вошедшей, которая, без сомнения, являлась Фионой Гуд.

Фиона прошла мимо Корделии и устроилась на некотором отдалении от неё, насколько можно было судить по голосу. Тщательно стараясь выбрать себе верный путь при помощи трости, Корделия подошла к дивану, но не села, а лишь провела рукой по обивке.
Приветствие было пропущено мимо ушей – это утро нельзя назвать добрым, как и многие из предшествующих. Да и поддерживать пустой обмен любезностями незачем – Корделия не хотела лицемерить в таких мелочах, скрывая план по устранению матери.
-О чём же, Фиона? - ледяным тоном задала вопрос Корделия и добавила с усмешкой. – В любом случае надеюсь, что это будет недолгий разговор.
Фиона была из тех людей, что могли легко ранить в самое больное место, как в прямом, так и в переносном смысле. Сколько бы раз Корделия ни перебирала в памяти воспоминания, она обнаруживала, что не самые лучшие из них неизменно связаны с матерью. С её отсутствием – в самые важные моменты жизни Делия оставалась без материнского участия, и с её присутствием – обоюдное недовольство матери и дочери друг другом при каждой встрече обращалось в очередную ссору. Однако сейчас Корделия уже не ребенок и не подросток, которым так трудно обойтись без матери. Она взрослая женщина и сама могла бы стать матерью, куда лучшей матерью, чем Фиона… но в другой реальности, потому что в этой она не могла иметь детей, и последняя надежда на чудо исчезла, причем не без участия в этом Верховной ведьмы.
С детства Корделия многое готова была простить матери. Могла простить пренебрежение, вечные насмешки и прочее – если бы они сменились участием и одобрением. Но этого не происходило, оттого по мере взросления оставался один выход – забыть о существовании Фионы, как она забыла о существовании дочери.
И вот Фиона вернулась, и ничего необычного не случилось: отношения матери и дочери вновь были весьма и весьма несоответствующими общественным идеалам. Всё изменилось, когда Корделия потеряла зрение. Верховная будто открыла в себе какой-то ранее скрытый источник материнской заботы, но Делия не верила, что этого хватит надолго, и очередной оттепели в отношениях, как в тот роковой вечер в баре, не случилось. А ведь это было до того, как Делия узнала правду об убитой Монтгомери, что уж говорить о последующем времени.
«Вновь фальшь во всём. Она солгала мне, когда я спросила про Мэдисон, и фарс мог бы продолжаться долго, очень долго – даже если бы ещё кто-то пал жертвой желания Фионы прожить вечную жизнь, она нашла бы способ выгородить себя, не откройся мне правда».
В глубине души Делия все же ощущала желание найти другой путь, а не убийство, но для этого нужно было кардинально изменить личность Фионы, убрав эгоистичность и добавив беспокойство о благе ковена, указать на то, как важна её сила для защиты юных ведьм. Но совершить подобное не под силу  никому из смертных. Люди не меняются на закате жизни, тем более такие, как нынешняя Верховная, готовая на всё, лишь бы продлить своё существование, сохранив могущество.